Притяgение: часть первая Армагеддон 8g

Дилемма – эвакуировать бригаду из черты города или держать позицию, так и осталась неразрешенной. Командир части был за то, чтобы ждать указаний сверху, но при этом не хотел брать ответственности на себя. И все время уклонялся от конкретного решения. Похоже, его больше интересовало, как бы поскорее похмелиться после вчерашнего. Он нервничал, стараясь побыстрее прекратить весь этот самозваный «совет в Филях». Но очевидно побаивался Хоменко, потому что целиком зависел от него. Ведь порядок в части держался именно на подполковнике. Два майора колебались. Словом, они были как лебедь рак и щука, и ничего конкретного не решили. Но винить их было не за что. Я прекрасно понимал, в каком подвешенном состоянии они находятся. Даже в худшем, чем я. Поскольку на офицерах висела ответственность за других. Я же с момента гибели экипажа станции отвечал только за себя самого. Растерянности не было, пожалуй, только у Хоменко или он удачно скрывал свои чувства.

По ходу совещания я выяснил, что связь с командованием округа просуществовала несколько дольше, чем гражданская или даже эмчээсовская. Военным не поступало приказа об эвакуации, однако пришла директива перевести часть в режим боевой готовности. А затем накрылась и военная связь. Поэтому уже почти двое суток часть была предоставлена сама себе. Не появись вечером того же дня танки, крушившие на своем пути все подряд, вояки вряд ли зачесались бы.

Хоменко в задумчивости стоял у открытого окна и глядел куда-то вдаль.

-Олег, понимаете, мне нужно это знать не из праздного интереса, а по долгу службы, так сказать. В конце концов, это останется только между нами.

-Я рассказал вам все, что мне известно, – снова повторил я.

-Олег, при всем уважении к вам, но врать вы не умеете. Как соотнести спутник связи и слова вашего командира. «Если бы ты это видел» - я цитирую ваши слова.

-Может быть, он увидел что-то на мониторе, – отбивался я.

-Нет, здесь присутствует логическая неувязка.

Черт побери, он загнал меня в угол. Я вообще не обязан ничего рассказывать. Это конечно не государственная тайна, но информация из разряда служебной. Хоменко вытаскивал из меня правду клещами, цепляясь за каждое слово.

-Черт возьми, Сергей Иванович, вы меня тоже простите, но вы работаете явно не по специальности! Как вас сюда занесло? Вам бы в органах служить! Слишком вы умны и воспитаны для такой должности!

Хоменко нервно хмыкнул.

-Не вы первый это замечаете… Что ж, воспитания у меня, наверное, на уровне генов. Четыре поколения моих предков служили родине. А вот где я служил до этого… Неважно, Раз уж судьба меня забросила сюда. Послужу родине и тут. Но вы правы я действительно в своем роде уникум. И вам, Олег, повезло, что вы встретили именно меня. Однако ж и вы далеко непросты. Можно сказать с луны свалились!

Кажется, он пытался шутить.

-Я не прошу от вас невозможного. Например, перевести, что написано на вашем странном приборе, который, по всей видимости, принадлежал японцу. Просто опишите, что сделал ваш спутник.

Слава богу, с японским у него явно туго, облегчено подумал я.

-Хорошо, я скажу вам.

Едва я произнес это, как он закрыл раму и развернулся ко мне.

-Вы слышали про «Энолу Гей»?

Хоменко напрягся.

-Это из военной истории. Хм, так назывался…

-Самолет, с которого сбросили атомную бомбу на Хиросиму. Так вот, летчикам, не объяснили, что несет их бомбардировщик. Им просто сказали, что они сбросят новую мощную бомбу. Понимаете о чем я…

Недовольный подполковник отвернулся назад и вновь открыл окно.

-Вам действительно ничего не сказали!!! Теперь я вижу, что вы не врете.

-Мы знали только что испытаем спутник связи.

-Вы хотя бы осознаете, какой груз ответственности лежит на вас?!!

-И да и нет. Ведь я был пешкой в чужих руках. Но стоит об этом подумать, как становиться не по себе...

В комнате воцарилась гнетущая тишина. И мне действительно стало не по себе. Вначале неприятно защемило в груди. Потом перед мысленным взором закружились лица Цыплакова, Робертсона, Грина, Маккола и Осаки – погибших членов экипажа МКС, затем лицо жены, родителей и многих других. Все они смотрели с укоризной за то, что я разрушил их привычный мир. Нажал маленькую кнопку на дурацком Устройстве, и миру конец…

Я очнулся от прикосновения руки подполковника. Положив ладонь на мое правое плечо, он тихо произнес:

-Мужайтесь, Добрынин, мужайтесь. Нам еще предстоит сообща выбраться из этого…

Хоменко вернулся к столу, достал из ящика маленький карманный приемник и, вставив наушники в уши, стал крутить ручку настройки.

-Только шум, - спустя какое-то время сказал он.

На мгновение мне показалось, что я тоже слышу шум, раздававшийся из приемника Хоменко. Вскоре я услышал отдельные крики, топот тяжелых армейских сапог. Во дворе началось какое-то оживление. Я бросился к отрытому окну и увидел, что люди бегут в разных направлениях. Бросив взгляд на соседние строения, я обнаружил на крышах много солдат и гражданских.

-Да что там случилось?! – наконец опомнился подполковник.

-Кажется, они что-то увидели…

Заметив нас, пробегавший мимо солдат притормозил.

-Товарищ подполковник, там самолеты! - махнув рукой на север, крикнул он и помчался дальше, очевидно на крышу ближайшего дома.

-Бардак! Никакой дисциплины… - буркнул Хоменко и подошел к шкафу. –Идемте, на крышу штаба, я возьму бинокль.

Не прошло и минуты, как мы, поддавшись общей суматохе и позабыв о естественной предосторожности, очутились наверху. Видимость составляла не более трех километров. Налетевший утром ветер так и не сумел полностью развеять проклятый смог. На севере почти на границе видимости мы увидели метавшиеся в небе силуэты самолетов.

Тем временем Хоменко настроил бинокль и с удовлетворением в голосе произнес:

-Действительно самолеты.

-Но вопрос чьи?!

-Похожи на наши «сушки». Но лучше гляньте сами.

Приняв бинокль, я неожиданно заметило, что среди самолетов металась «ласточка». Мелькали огненные шарики ракет, а если прислушаться, то становилось слышно громыхание бортовых орудий.

-Там идет бой, - произнес я, и словно в подтверждение моих слов один самолет неожиданно вспыхнул и, оставляя в небе темный след, резко пошел вниз.

Едва самолет скрылся за крышами домов, как до нас донесся грохот, а к небу взметнулись всполохи пламени, затем повалил черный дым. Со всех сторон посыпались ругательства.

Кроме нас на крыше очутилось немало народу. В том числе двое радистов, зачем-то притащивших полевую рацию.

-Кто приказал? – строго спросил их Хоменко.

-Мы это… - замямлил сержант.

-Понятно, самодеятельностью занимаетесь!

-Прикажете отнести обратно?

-Ладно, черт с вами, разворачивайте!

-Вряд ли у них получиться, - засомневался я, вспомнив, как мы с Робертсоном безуспешно пытались связаться с вертолетом, пролетавшим гораздо ближе, чем эти самолеты.

Бой между тем продолжался. Все заворожено наблюдали за поединком в небе. Но лишь я да Титов со своими солдатами знали, с каким опасным противником имеют дело наши летчики. Поэтому когда прямо в воздухе разлетелся второй самолет, я нисколько этому не удивился. Удивляло другое – что они так долго держались.

-Будет лучше, если мы окажемся под крышей, а не на крыше, когда она добьет самолеты и, не дай бог, пролетит над нами, – с этими словами я вернул бинокль подполковнику.

-Та самая «птичка», которая накрыла отряд Романцева?!

-Да.

Хоменко уже хотел приказать, чтобы все покинули крышу, когда вдруг произошло чудо. На голубой лист небосвода словно кто-то пролил ярко-зеленые чернила. Брызги разлетелись по сторонам и стекли вниз.

Ошалев от неожиданности, я вырвал из рук подполковника бинокль и прильнул к стеклам. «Ласточки» больше не было! Летчики сбили ее!!!

-Сбили!!! Они сбили ее!! – вне себя от счастья, завопил я.

Стоявшие рядом вояки подхватили мой клич, за ними люди на соседних крышах, и вскоре вся часть вопила резанная.

-Сбили!!!

-Ура-а-а-а!!

-Сбили!!!

Те, у кого было оружие, стали палить в воздух.

Самолеты еще немного покружили над местом боя, а затем направились на восток. Радисты вопили что есть мочи, но их естественно никто не слышал.

-Как назло под рукой ни одной сигнальной ракеты! - удручено произнес подполковник, провожая взглядом улетавшие самолеты.

Впрочем, он ошибся. На всю бригаду все же нашлось несколько догадливых, и с территории части в небо поднялись три ракеты. Не прошло и нескольких секунд, как самолет, летевший последним, сделал разворот в нашу сторону.

Все вновь завопили. И раскатистое «ура» незаметно слилось с нарастающим грохотом реактивного двигателя. Штурмовик на бреющем полете пронесся над нами и вновь пошел на разворот. Кто-то из вояк запустил еще одну сигнальную ракету.

-Наш! – стараясь перекричать шум рявкнул Хоменко. –«Сушка».

Самолет тем временем сделал над частью круг, а потом под радостные крики свил над нами восьмерку и, качнув крыльями, ушел на восток.

-Значит, будем ждать вертолета, - услышал я от Хоменко, когда грохот реактивных струй стих.

-Вопрос, долетит ли он…

-Будем надеяться.

-Товарищ подполковник, мы ничего не слышали!… - надрывая связки, доложил радист.

Все еще продолжали по инерции кричать и свистеть вслед улетевшему самолету. Поэтому приходилось говорить громко, чтобы услышать друг друга.

-Да нет! - перебил второй, - кажется, что-то было. «Держитесь» - вот так, кажется, они передали.

Хоменко кивнул.

-Хорошо, свертывайте агрегат.

Мы уже было направились к выходу, когда на крыше появился полковник. Он тяжело дышал, запыхался, кроме того, от него как обычно сильно разило спиртным.

-Иваныч! Ну че тут? Самолет говорят…

-Все нормально, Никита Семеныч, будет помощь, – подхватив качающегося полковника, Хоменко повел его вниз.

-Летчик, блин! Не узнал! – услыхал я, когда, задумавшись, шел вдоль бетонного забора части.

Я поднял взгляд и обнаружил, что ко мне подходит старшина Парышев. На его лице была пьяная ухмылка, изо рта торчала сигарета.

Парышев вынул из-за пазухи на три четверти початую бутыль и сунул ее мне.

-Давай за радостные вести!

Я понял, что от него просто так не отвертеться и немного хлебнул. Слава богу, что за час до этого я поел вместе с подполковником. И хотя полноценным обедом это было не назвать, желудок я все же набил.

-Как думаешь, вертушка скоро будет? – спросил старшина.

Я поделился с ним своими опасениями.

-Ну завтра то она наверняка будет?!… Жаль мужиков, да и второй батальон не вернулся. Я сегодня к жене Романцова ходил… жалко ее… Хорошая баба….

Парышев залпом допил остатки водки и, облокотившись спиной об забор, сел.

-Знаешь я ведь не только на Кавказе был… Но черт побери, вовсе я не такой я железный, как думает стралей. Когда эту гадость хлебну, так сразу слезу прошибает… жалко людей… большая война это ж не Кавказ… это…

-Парашев, че расселся!

Нас заметил один из патрулей ходивших вдоль периметра части.

-Иди проспись! – сказал какой-то незнакомый мне сержант.

-Сам ты параша!… - старшина пнул ногой своего коллегу и удалился прочь.

-Чума! А вы бы тут не ходили, товарищ Добрынин. Подполковник Хоменко просил вас не уходить далеко, – уже мне сказал сержант.

Я кинул головой и пошел вслед за пьяным старшиной.

Весь день ко мне липли с расспросами, особенно гражданские. Какой-то умник распустил слух, что я, дескать, один летчик успевший катапультироваться с одного из подбитых сегодня днем самолетов. Людям не терпелось узнать, кто на нас напал. Один раз я не вытерпел и сказал, что все сразу. Вопросы не то чтобы раздражали меня, но заставляли вспоминать о произошедшем на орбите. Я никак не мог отделаться от мысли, что мы испытали какое-то страшное оружие, ставшее причиной войны или всепланетной катастрофы.

В итоге я нашел убежище среди солдат Титова, которые, по крайней мере, не задавали мне глупых вопросов. Компания из шести человек закрылась в маленькой комнатушке и втихаря пила стащенную откуда-то водку. Я слышал, что Хоменко искал меня, но решил пока не объявляться.

Парышев уже вырубился и лежал в углу комнаты. Солдаты пили, закусывали и травили разные, как правило, похабные байки, а мой стакан так и остался не тронутым. Я сидел в задумчивости, глядя куда-то в пустоту.

Теперь, когда появилась реальная надежда, что я доберусь до своих, меня вдруг охватила тревога. Я был неуверен в себе и не знал, что буду говорить, когда предстану перед комиссией. Я ведь даже не задумывался над этим. Цель была только выжить.

Фактически я единственный свидетель, на которого неизбежно обрушиться масса вопросов, как только начнутся разбирательства. Возможно, мне дадут несколько дней передышки, а потом начнется… И я еще пожалею, что стал космонавтом. Стоило ли так долго учиться, получать ученую степень, пробиваться в отряд космонавтов, чтобы упасть с небес и пить водку с обычными солдатами. Этот путь можно было пройти гораздо быстрее. Мы все очень умные, черт побери, и вот до чего нас довела эта умность! До мировой катастрофы! Будь мы проще, как эти солдатики, ничего бы такого не случилось.

Я схватил стакан и залпом выпил его содержимое. Водка обожгла горло и пищевод, но в голову совсем не ударила.

-Вот дает, летчик! – сосед похлопал меня по плечу. -На-ка еще.

-А мы думали ты совсем того, трезвенник-язвенник.

Я усмехнулся и выдул второй стакан. И опять никакой реакции. А ведь сейчас как никогда я хотел напиться. Но не помог и третий стакан. Солдаты, заинтересовавшись, этим феноменом налили четвертый. Все молча ждали, когда я наконец не выдержу и рухну рядом со старшиной. Я и сам желал этого, однако четвертый тоже прошел незамеченным. Лишь тогда я сообразил, что причиной этого была «тварь», жившая внутри моего тела. Вероятно, она переваривала водку.

Господи, ну за что мне такое наказание! Ели ты и в самом деле есть, господи…

Из-за этой дряни я на всю жизнь окажусь в изоляции. Если она, конечно, не сожрет меня раньше!

Мне стало страшно. Я желал только одного - заснуть и, проснувшись, обнаружить, что это страшный бредовый сон наконец закончился. К несчастью, это было невозможно. Значит, если я выберусь, меня ожидает судьба подопытного кролика. Тогда может быть и не стоит выбираться…

Я впал в прострацию и потерял счет времени. Очнуться меня заставил солдат, прокричавший мне прямо в ухо:

-Очнись летчик! Тревога!

Вскочив, я побежал вместе со всеми. Мы вылетели в коридор и ринулись выходу. С улицы доносились крики и пальба.

Ну вот, опять началось! – промелькнуло в голове, когда я очутился на крыльце казармы. – Это было всего лишь затишье перед бурей!

Стрельба и крики доносились со стороны ворот, через которые мы вчера попали на территорию части. Солдаты, не долго думая, побежали на подмогу. Я в нерешительности замер на крыльце, потому что у меня не было никакого оружия. И тут в ушах зазвенело. За соседним зданием громыхнул взрыв, выбивший все стекла.

-Воздух! – услышал я, прежде чем человеческий голос исчез в раскате нового взрыва.

Инстинктивно я бросился вниз и, подвернув ногу, прокатился по ступенькам. Из дыма возник темный силуэт, и вновь забарабанил по земле «смертельный град». Я видел, как солдаты бежавшие впереди почти одновременно упали наземь. Затем кто-то рухнул на меня и, конвульсивно дернувшись, замер.

-Летчик… летчик, ты жив, мать твою? – хриплый голос вывел меня из оцепенения.

Скинув в себя убитого солдата, я вдруг обнаружил в дверном проеме перекошенное лицо старшины Парышева. Он был еще пьян, но уже начинал трезветь. Ситуация способствовала.

Выдав порцию отборного мата, он посоветовал мне подобрать автомат убитого и ползти обратно.

Сам не свой я вырвал из рук мертвеца «калаш» и неуклюже прополз по ступенькам. Мы уселись друг напротив друга, боясь высунуться наружу. Стрельба не умолкала, порой слышались хлопки взрывов.

-Гранаты, - сказал старшина, а затем выдал очередную матерную тираду.

Неожиданно слева по коридору послышался шум. Мы оба схватились за оружие, но это были всего лишь трое солдат.

-Пригнитесь дурни! – бросил Парышев, - если не хотите лежать как те торопыги за окном!

Выглянув наружу и удостоверившись в правоте старшины, они опустились на пол.

-Что делать то будем товарищ старшина? – спросил смуглый парень.

-А что слыхать?

Солдаты пожали плечами.

Парышев вновь выругался, затем, подумав немного, сказал:

-Через этот выход опасно, попробуем через другой. Надо нашим помочь.

-А где другой выход? – спросил я.

Парышев исподлобья глянул на меня.

-А ты летчик, вообще сиди, мать моя женщина, тебя беречь велели!

-Я ничем не лучше остальных.

-Да ты летчик парень неплохой, только какой-то не такой… - старшина недобро хихикнул.

По спине пробежала волна мурашек. Даже если Парышев просто прикалывался, то он все равно попал в точку. Я ведь действительно «не такой» в самом прямом смысле.

-Ладно, двинули свои задницы, мать моя женщина…

Пригибаясь как можно ниже к полу, мы прошли в другой конец здания. Но запасной пожарный выход был заперт.

-Ломайте к е… матери! – приказал старшина и вместе с солдатами принялся высаживать дверь.

Грохот ударов сливался с выстрелами.

-Давайте быстрее! – подначивал старшина.

Она уже почти поддалась, когда остатки стекла в единственном окне звякнули и смуглый солдат тот, что был покрепче остальных, неожиданно обмяк и рухнул вниз.

-Ложись!!! – едва успел крикнуть Парышев, прежде чем на светло-зеленой краске стены появилось множество черных отметин.

Я бревном свалился на пол – живой и невредимый. На счет остальных уверенности не было, пока я не услышал хрипловатый бас старшины:

-Ну, что все живы?

-Пашка… Пашка… - простонал солдат.

Я приподнял голову и увидел, что он плачет, дергая за руку своего товарища.

-Браток, ему уже не помочь… - выдавил из себя старшина, отползая к стене.

-А смуглый как? - зачем-то спросил я, хотя и так знал, что он мертв.

-Ты бы, летчик, мать моя женщина…

Парышева оборвала на полуслове очередь, разукрасившая стену новой порцией черный дырочек.

-Сюда ползите! – крикнул он уже после и ругнулся.

Я не стал с ним спорить и приблизился к безопасной стене слева от оконного проема. Солдат по-прежнему стонал и плакал.

-Мама, мамочка! Ну за что! Сволочи….

-Вот это уже лучше… Правильно сволочи! А теперь ползи сюда дурень! – почти ласково сказал Парышев.

Не переставая плакать, солдат присоединился к нам.

Стрельба тем временем почти затихла, слышались лишь одиночные выстрелы.

-Сволочи! Уроды! Сволочи! Они убили Пашку! Уроды… - хныкал солдатик.

Неожиданно он передернул затвор и ринулся к окну.

-Эй, куда лезешь! – одернул его старшина, но тот уже высунулся выше уровня подоконника и выставил дуло автомата.

Затем я увидел, как покрасневшие глаза парня чуть не вылезли из орбит.

-Там это! – ошарашено произнес и замертво рухнул.

И по стене вновь ударила очередь.

-Глупо. - только и смог сказать старшина, разглядывая маленькие темные отверстия на лице парня. – Ладно, ты сиди, я подползу и докончу с дверью.

Пока Парышев доламывал дверь, я был занят своими мыслями. Я уже перестал бояться смерти. Ощущение завладевшее мной было где-то по ту сторону страха. Я шествовал по земле в роли ангела смерти и разрушения. И прекратить это можно одним только способом – убрать источник катастроф, то есть меня! В голове возникла сумасшедшая мысль, - встать напротив окна, чтобы покончить с этим раз и навсегда. А заодно решить предстоящие проблемы с проверкой и допросами. Раз и все!…

И что все!? – неожиданно произнес внутренний голос. –Ты забыл про ожоги, простреленную грудь, перелом и царапины, зажившие буквально на глазах!? Похоже, водка все-таки повлияла на твои умственные способности!

Господи, ну за что мне это?! Я даже не могу умереть, как следует!

Или все же могу?

Моя левая рука, будто сама собой, потянулась к окну. Едва ладонь показалась в проеме, как по стене ударила новая очередь. Я услышал ругань старшины, но упорно продолжал держать руку, пока вдруг не почувствовал острую боль и одернул ее. Кровь еще мгновение назад хлеставшая из центра ладони вдруг остановилась. Затем быстро почернела и стала свертываться. Затаив дыхание, я стер с ладони ее остатки и обнаружил новую розовую кожицу.

Что и требовалось доказать - незначительные раны заживают почти мгновенно. И почему я до сих пор не свыкся с этим!?

А что если будет поврежден мозг? Сколько тогда времени понадобиться на восстановление? И будешь ли ты самим собой после такой «реинкарнации»? – не унимался внутренний голос.

Может быть, «оно» только этого и добивается, чтобы окончательно завладеть моим телом?!

-Летчик, че ты там ковыряешься?! Двигай копытами! – окликнул меня Парышев, перед тем как исчезнуть в дверном проеме. Хорошо, что он не видел моего безумного эксперимента.

Мне хватило ума не встать в полный рост. Я перелез через убитых парней на четвереньках.

Парышев был уже на улице и словно змея полз к соседнему зданию. Раскрытый вход располагался совсем недалеко. Я окончательно выбросил из головы дурацкие мысли на счет смерти и пополз вслед за старшиной.

-Все это наваждение! Я еще выкарабкаюсь! А тварь как-нибудь вынут из моего тела… - подбадривал я себя.

Ползти, как старшина, я не стал, и вместо этого пригибаясь, как можно ниже, промчался до входа. Уже внутри Парышев прижал меня к стенке.

-Ты что сдурел, мать моя женщина! Тебя же могли подстрелить!

Я с силой оттолкнул его.

-Знаю!

-Кабан чертов! Тебе бы в пехоту! - с этими словами старшина пропал в темноте коридора.

А я остался сидеть на прежнем месте, то и дело поглядывая на левую ладонь. Кожа на ране уже почти не отличалась от остальной.

-Эй, летчик! Пошли!

Я поднял глаза и обнаружил, что надо мной стоял длинный солдат. Кажется тот самый, что вчера открывал нам ворота.

-А где Парышев?

-Там, – голова на тонкой птичьей шее кивнула, указав направление.

Я пошел за солдатом. Завернув в первую же дверь, мы очутились на кухне. В темноте я и солдат наткнулись на какие-то кастрюли валявшиеся на полу.

-Шланг, это ты гремишь? – послышалось из-за двери.

-Расслабься муха, – бросил тот.

Из полумрака кухни длинный вывел меня в светлое помещение столовой. У прохода с папиросой в зубах сидел еще один солдат.

-А то я уже стрелять хотел… - сказал он и опустил автомат.

В зале находилось человек пятнадцать. В центре, где на столе лежали пару темно-зеленых ящиков, оживлено спорили Парышев и офицер маленького роста. Оба постоянно срывались на крик, поэтому я слышал только отдельные части фраз.

-Прекрати назвать меня Костя, мать твою!...

-Костя, б…, ты может быть и старше по званию, но….

-Да я за эти ящики четверых отдал!!!....

-А что Титов?

-На КПП…

-Ужасная тварь… Она перепрыгнула через забор!...

-Пить меньше надо!... Так я тебе и поверил!

-Да ты на себя посмотри!...

Когда Парышев не выдержал и схватил офицера за грудки, а тот в свою очередь залепил ему в нос, я понял что без моего вмешательство просто не обойтись. Я подлетел к ним и вырвал низкорослого офицера из лапищ старшины.

-Вы что свихнулись?! – заорал я.

-Ладно, хер с ним пусть живет! – Парышев стер кровь, потекшую из ноздрей. -Сейчас не до него!

Честно говоря, я не понимал причину их спора, но чтобы увести разговор в другое русло сразу же спросил:

-Что это за ящики?

-Гранатометы, - пояснил офицер.

-А что с воздушной атакой?

-Они больше не появлялись. Уничтожили всю технику и пропали…

Парышев раскрыл ящик и со словами: «Посмотрим, что за таракан тебя напугал» вынул оттуда пару «тубусов» РГП.

Молодой офицер хотел что-то ответить, но сильный глухой удар по крыше здания заставил его замолчать. Стены задрожали, с потолка посыпалась штукатурка.

-Она запрыгнула на крышу! – завопил кто-то из солдат.

Все засуетились. Парышев зачем-то всучил мне один из «тубусов» и ломанулся к ближайшему укрытию. Не прошло и пары секунд как нечто тяжелое и большое рухнуло напротив широких окон столовой, и пол под ногами содрогнулся.

Первое что пришло на ум – гигантский, размером с грузовик, богомол. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Чудище лишь в общих чертах походило на земное насекомое, вероятно также как и летающая тварь на ласточку. Панцирь или кожа монстра постепенно меняли свой цвет, подстраиваясь под окружающую среду. Две пары конечностей держали страшилище на земле, а третья пара вместе с большой остроносой головой поворачивалась прямо в нашу сторону…

Бред! Этого не может быть! – твердил рассудок, но бесшумные «пули», которые выплевало из себя чудовище, уже решетили тела, деревянные столы и прочую мебель. Слышались только человеческие вопли да барабанная дробь «пуль» попавших в стены. Но почему-то ни одна из них не угодила по мне, словно вокруг было защитное поле.

Неожиданно барабанная дробь стихла. Все замерло. На полу распластались тела убитых. Похоже, я остался один.

-Стреляй! – вдруг услышал я знакомый бас старшины.

Он прятался за колонной и выпученными глазами смотрел на меня.

-Чего ждешь?! Стреляй, идиот!

Лишь после этих слов я сообразил, что уже давно присел на одно колено и положил гранатомет на правое плечо. Я сделал это чисто машинально, но ума не приложу, как мне удалось привести оружие в боеготовность. Руки сделали это сами собой.

-Е… твою мать! Стреля-я-я-й! – заорав благим матом, старшина окончательно привел меня в чувства.

Но стоило пальцу надавить на спуск, как я ощутил сильный удар по лицу, и в голове будто взорвалась бомба…