Англия -главный враг России на протяжении 3-х стотелий.

Балаклавский бой, выигранный русскими войсками.

Русское

командование ругают за недостаточно быстрое внедрение технических

новинок – в то время, когда наши противники были вооружены винтовками,

наши войска продолжали использовать гладкоствольные ружья. Однако мало

кто знает, что нарезные ружья нашей армии тогда были и не нужны - сам

Николай I изобрёл пулю, вращение которой придавал встречный воздушный

поток. Такая пуля в полтора раза превосходила по дальности полёта пули

Минье, выпущенные из западных винтовок. И если бы не преждевременная

смерть императора, то возможно развитие оружия могло пойти по совсем

другому пути.

Британская винтовка Энфилда образца 1853 года

Русское ударное капсюльное ружьё образца 1845 года

Но, несмотря на падение Севастополя, отторгнуть от России Крымский полуостров англичанам так и не удалось. Попытки

одолеть Россию англичане продолжили и в ХХ столетии. В самом начале

века они поддержали Японию, которая без этой поддержки никак не смогла

бы одержать победу над Россией. Вскоре после революции, 23 декабря 1917

года, было заключено англо-французское соглашение о разделении сфер

будущих военных действий и, следовательно, сфер влияния в России: в зону

Великобритании вошли Кавказ и казачьи области, в зону Франции –

Бессарабия, Украина и Крым. В условиях, когда старая армия усилиями

большевиков уже развалилась, а Красная Армия еще не была создана,

англичане пытались отхватить у России важные ключевые пункты, чтобы

использовать их как исходные позиции для дальнейшей экспансии. Так,6

марта английский десант был высажен в Мурманске, 2 августа того же года

английские войска высадились в Архангельске, а 4 августа английскими

войсками был оккупирован Баку. Но ближе всего к войне с

русскими англичане были в первые месяцы Второй мировой – между

нападением Гитлера на Польшу и поражением Франции. После подписания

пакта Молотова – Риббентропа англичане стали считать Советский Союз

соучастником Гитлера и, следовательно, своим врагом. Практически

сразу же после начала войны Германии с Польшей, в которой СССР принимал

участие с 17 сентября 1939 года, проявились внимание англо-французских

союзников к бакинским нефтепромыслам и поиск возможных путей к выводу их

из строя.

К началу второй мировой войны бакинская нефтяная

промышленность давала 80 % высокосортного авиационного бензина, 90 %

лигроина и керосина, 96 % автотракторных масел от общего их производства

в СССР. Теоретическая возможность нападения с воздуха на советские

нефтяные месторождения впервые была рассмотрена уже в сентябре 1939

офицером связи между генштабом и МИДом Франции подполковником Полем де

Виллелюмом. А 10 октября министр финансов Франции Поль Рейно поставил

перед ним конкретный вопрос: в состоянии ли французские ВВС "подвергнуть

бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатывающие заводы

на Кавказе". В Париже имелось в виду, что эти планы должны

осуществляться в тесном сотрудничестве с англичанами. Посол США в Париже

Уильям К. Буллит, бывший, кстати, в свое время первым послом США в

СССР, также был извещен об этих планах главой французского правительства

Эдуардом Даладье и другими французскими политиками в связи с

подписанием 19 октября 1939 г. договора о взаимной помощи между Англией,

Францией и Турцией. Он телеграфировал в Вашингтон об обсуждении в

Париже возможности "бомбардировок и разрушения Баку". Хотя французы и

согласовывали свои планы с англичанами, последние ненамного отстали от

них в разработке своих аналогичных проектов. 11 января

1940 г. английское посольство в Москве сообщало, что акция на Кавказе

может "поставить Россию на колени в кратчайшие сроки", а разбомбление

кавказских нефтепромыслов способно нанести СССР "нокаутирующий удар".

24

января начальник имперского генерального штаба Англии генерал Эдвин

Айронсайд – тот самый, который возглавлял в годы военной интервенции

английскую миссию в Архангельске, –представил военному кабинету

меморандум "Главная стратегия войны", где указывал следующее: "при

определении нашей стратегии в создавшейся обстановке будет единственно

верным решением считать Россию и Германию партнерами". Айронсайд

подчеркивал: "На мой взгляд, мы сможем оказывать эффективную помощь

Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с

большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по

Баку – району добычи нефти, чтобы вызвать серьезный государственный

кризис в России". Айронсайд отдавал себе отчет, что подобные действия

неизбежно приведут западных союзников к войне с СССР, но в сложившейся

обстановке считал это совершенно оправданным. В документе подчеркивалась

роль английской авиации для осуществления этих планов, и в частности

указывалось, что "экономически Россия сильно зависит в ведении войны от

снабжения нефтью из Баку. Этот район находится в пределах досягаемости

бомбардировщиков дальнего действия, но при условии, что они имеют

возможность полета над территорией Турции или Ирана". Вопрос о войне с

СССР перешел на самый высокий военно-политический уровень в руководстве

англо-французским блоком. 8 марта произошло очень важное событие в

контексте подготовки войны с Советским Союзом Великобритании и Франции. В

этот день английский комитет начальников штабов представил

правительству доклад под названием "Военные последствия военных действий

против России в 1940 году".

Бомбардировщик

Halifax первоначально создавался именно для бомбардировки наших

нефтепромыслов, но их поступление в войска началось лишь в ноябре 1940

года.

20

марта 1940 г. в Алеппо (Сирия) состоялось совещание представителей

французского и английского командований в Леванте, на котором

отмечалось, что к июню 1940 г. будет закончено строительство 20

аэродромов первой категории. 17 апреля 1940 г. Вейган доносил Гамелену,

что подготовка воздушного удара будет завершена к концу июня – началу

июля. 30 марта и 5 апреля 1940 года англичанами были

произведены разведывательные полеты над территорией СССР. Незадолго до

восхода солнца 30 марта 1940 года "Локхид-12А" поднялся с базы Хаббания в

Южном Ираке и взял курс на северо-восток. За штурвалом сидел лучший

пилот-разведчик королевских ВВС австралиец Сидней Коттон. Задача,

поставленная перед экипажем из четырех человек, которыми командовал Хью

Мак-Фейл – личный ассистент Коттона – заключалась в воздушной разведке

советских нефтяных месторождений в Баку. На высоте 7000 метров "Локхид"

делал круги над столицей Советского Азербайджана. Щелкали затворы

автоматических камер, а два члена экипажа – фотографы из королевских ВВС

– делали дополнительные снимки ручными камерами. Ближе к полудню – уже

после 10 часов – самолет-шпион приземлился в Хаббании. Четыре дня спустя

он опять поднялся в воздух. На этот раз он произвел рекогносцировку

нефтеперегонных заводов в Батуми. Однако планы англо-французского командования были разрушены немецким наступлением на Францию. 10

мая, в день начала боевых действий во Франции премьером стал Черчилль.

Англичане считают его спасителем Королевства, в трудный момент

решившимся оказывать сопротивление Гитлеру. Но факты показывают

обратное: Черчилль не подписал капитуляцию лишь потому, что Гитлер ее не

предложил. Капитулировать Черчилль собирался еще до выхода из войны не

только Франции, но и Бельгии. Так еще 18 мая, когда англо-французские

силы в Бельгии еще не были отрезаны и прижаты к морю, Черчилль поставил

на обсуждение Парламента вопрос о том, куда эвакуировать королевскую

семью: в Канаду, Индию или Австралию (House of Commons, Debates, 5th

Series, Vol. 360, Col. 1502). Сам он настаивал на двух последних

вариантах, так как считал, что Гитлер захватит французский флот и, в

скором времени, доберется и до Канады (Gilbert M.Winston S. Churchill.

Vol. VI. Lnd. 1983, p. 358). А 26 мая в разговоре с главой Foreign

Office лордом Эдуардом Фредериком Линдли Вудом Галифаксом, Черчилль

произнес: "Если бы мы могли выйти из этой переделки, отдав Мальту,

Гибралтар и несколько африканских колоний, я бы ухватился за эту

возможность" (Chamberlain Papers NC 2/24A). Но кроме Черчилля в

правительстве были и более активные пораженцы. В тот же день, 26 мая

Галифакс предложил обратиться к Муссолини за посредничеством в

подписании перемирия (Hickleton Papers, A 7.8.4, Halifax Diary,

27.V.1940). Масла в огонь пораженчества подливала и

пресса нейтральных стран. Так 21 мая шведская пресса писала, что

Германия обладает не 31 торпедным катером, как это было в

действительности, а более чем сотней, каждый из которых позволит ей

высадить на британский берег по 100 человек. На следующий день эта же

газета, ссылаясь на источник в германском генералитете, писала, что

немцы устанавливают на берегах Ла-Манша дальнобойных орудия, под

прикрытием которых намерены осуществить высадку со дня на день. Источник

этот, скорее всего, подкинул шведам дезу, сфабрикованную в кабинете

Вальтера Шелленберга. Но психологический эффект был огромен. Канадский

премьер даже предложил Англии эвакуировать в этот доминион всех

английских детей в возрасте от 5 до 16 лет. Предложение было принято

лишь частично, так как весь английский транспорт был уже занят

эвакуацией из Дюнкерка. В Канаду решили отправить лишь 20 тысяч детей из

самых знатных семейств. Положение англичан было более

чем неустойчивым. В Англии находились лишь 217 танков, а авиация

располагала 464 истребителями и 491 бомбардировщиками. Кроме того, лишь

376 самолетов были укомплектованы экипажами (Liddell Hart B. History of

the Second World War. New York, 1971, p. 311). Если бы немцы даже не

высадили десант, а просто предложили бы Англии безоговорочную

капитуляцию, то в конце мая 1940 года она была бы принята большинством

британского Парламента. Но момент немцы упустили. Ни

для кого не секрет, что всеми уважаемый сэр Уинстон Леонард Спенсер

Черчилль в наследство от своего папаши Рандольфа Генри Спенсера Черчилля

(1849-1895) получил, в числе прочего, маниакально-депрессивный психоз.

Это заболевание проявляется периодически наступающими расстройствами

настроения. В типичных случаях оно протекает в форме чередующихся фаз –

маниакальной, выражающейся немотивированно веселым настроением, и

депрессивной. Обычно приступы болезни сменяются промежутками полного

здоровья. Так вот, за промежутком полного здоровья в начале июня у

Черчилля наступила депрессивная фаза. 4 июня он написал бывшему премьеру

Стэнли Болдуину (1867-1947): "Мы с вами вряд ли доживем до лучших дней"

(Cambridge University Library, Stanley Baldwin Papers, Vol. 174, p.

264). А 12 числа, отправляясь из Парижа после очередной встречи с Рейно и

Вейганом, он сказал упомянутому уже здесь Хейстингсу Лайонелу Исмею

(1887-1965), будущему генералу (с 1944), барону (с 1947), и генеральному

секретарю НАТО (в 1952-57): "Мы с вами умрем через три месяца" (Harvard

University, Houghton Library, Sherwood Papers, fol. 1891). Именно

депрессивное настроение Черчилля, было тем последним ударом по надеждам

Вейгана организовать сопротивление немцам на узкой полосе побережья

Бискайского залива при поддержке корабельной артиллерии сильного

французского флота. Именно руководствуясь этим планом, Вейган

рекомендовал перевести правительство не куда-нибудь, а именно в Бордо –

как раз на побережье Бискайского залива. Вскоре

депрессивная фаза у Черчилля кончилась к двадцатым числам июня. Началась

маниакальная. И вот, Черчилль, выступая в Парламенте 23 июня, заявил

ошарашенным депутатам, что Англия будет вести войну до победного конца.

На чем была основана уверенность Черчилля в победе? Дело

в том, что в эти дни его голову пришла гениальная мысль: еще раз

попытаться заставить Сталина думать, что Гитлер, расправившись с

Францией, нападет на Россию. Еще 20 мая 1940 года советской стороне было

сообщено о намерении направить в Москву с "исследовательской" миссией

"специального уполномоченного" сэра Стаффорда Криппса. Вскоре Криппс

становится послом вместо уехавшего в отпуск еще 2 января предыдущего

сэра – сэра Уильяма Сидса. И уже 25 июня Сталин через Криппса получает

письмо Черчилля, в котором премьер-министр разбитой страны, обладающей

безоружной деморализованной армией, предлагает не кому-нибудь, а

Сталину, руку дружбы. Сталин ее не принял, но Черчилль

на этом не успокаивался. Он решил снабдить Гитлера информацией о том,

что удар ему в спину готовит Сталин. Такую информацию англичане. Главным

образом через французскую и нейтральную прессу, ненавязчиво пытались

подкинуть Гитлеру с самого момента подписания пакта Молотова –

Риббентропа. Так еще 15 октября 1939 года в передовой статье французской

газеты "Temps" утверждалось, что "позиции, завоеванные Россией,

представляют постоянную угрозу для Германии" ("Temps", 15 octobre,

1939). Чуть позже, в декабре 1939, "Epoque" писала буквально следующее:

"План русских грандиозен и опасен. Их конечной целью является

Средиземное море" ("Epoque", 4 decembre, 1939). Одним из эпизодов этой

пропагандистской кампании было и упомянутое выше распространение

агентством Гавас подложного протокола заседания Политбюро. Не

отставала от своих французских коллег и заокеанская пресса. В январском

номере официального журнала госдепартамента появились такие строки:

"Повернув войска с востока на запад, Гитлер должен постоянно быть

настороже" ("Foreign Affairs", January, 1940. p. 210). Но истинно

широкого масштаба такие заявления в нейтральной прессе достигли в период

между окончанием боевых действий во Франции и нападением Германии на

Советский Союз. Гитлера всеми силами старались убедить, что Сталин хочет

на него напасть. И Гитлер поверил. Уже 8 января 1941 года Гитлер заявил

Риббентропу: "Англия держится только надеждой на помощь Америки и

России. Дипломатическая подготовка англичан в Москве ясна: цель Англии –

это бросить СССР на нас. Одновременная интервенция России и Америки

была бы слишком тяжела для нас. Поэтому надо уничтожить угрозу еще в

зародыше". Поэтому-то главной причиной нарушения Гитлером договора о

ненападении являются именно усилия англичан. Именно Англия, спасая себя

от неминуемого разгрома, сумела перенаправить на восток агрессию

Гитлера.