Глава девятнадцатая

Уже вторую неделю он жил на планете ученых и экстрасенсов, восставших против Конфедерации. Но до сих пор не мог привыкнуть, что мир изгнания больше похож на процветающую коммуну, чем на поселение политзаключенных.

— Да, Ковентри приятная планета. Здесь бы курорт устроить! — мечтательно произнесла хозяйка дома. — А что же вы, Евгений Максимович, вино не пьете?! В прошлом году был замечательный урожай. Попробуйте, не пожалеете.

— Спасибо, Любовь Семеновна, конечно, — Капылевич выпил половину бокала. — Вино бесподобное. Когда меня эпатировали сюда, я думал, буду питаться баландой до скончания жизни. А вы тут построили настоящий коммунизм!

Любовь Черная засмеялась.

— До сих пор не могу поверить, что наша дочь в интербезе, — неожиданно произнес ее муж, Николай Владимирович, задумчиво глядя через окно на черешню, ветки которой свисали под тяжестью созревших плодов. С тех самых пор, как Капылевич привез вести с большой земли, Черный стал задумчив и молчалив. Даже если он говорил, то начинал обязательно с упоминания о своей непутевой дочери.

— Не мучайся, Коля. Это ее личный выбор. Мариночка уже давно взрослая женщина, — жена погладила его по плечу, а затем вернулась к разговору с Капылевичем. — Когда сюда выслали первых диссидентов, здесь почти ничего не было, ну за исключением этих домишек и немного техники. Мы все создали своими руками.

— Да это была гениальная находка интербеза, обвинить всех в «неосознанном сотрудничестве с пришельцами» и создании «вредных научных тенденций». Один шаг до формулировки «враг народа» или «агент влияния». Стоит кому-нибудь догадаться об истинном положении вещей, как его тут же объявляют «подконтрольным» или шпионом пришельцев… Гениально!

— То, что на Ковентри сослали нас, я еще могу понять. Мы ставили опыты по экстрасенсорике. Но вас-то за что? — спросил Николай Черный у Капылевича.

Тот пожал плечами.

— Наверное, они слишком боятся меня. А вообще, Бог его знает?… Все-таки наша цивилизация чего-то достигла. По крайней мере, нас не расстреляли как врагов народа.

— Что-то вроде этого говорил Хрущев в двадцатом веке, когда его отстранили от власти. А потом прошло лет двадцать, и вновь начались убийства и войны. Ничего мы не достигли. История движется по замкнутому кругу, — мрачно сказал Николай Черный.

— Именно поэтому вы ничего не предпринимаете? Насилие порождает только насилие и все в таком духе?! Лучше бездействовать?

— Нет, мы пытались. Построили гиперпередатчик, но ВКС уничтожили его. Наши экстрасенсы даже пытались загипнотизировать прилетавших вояк, но солдат сразу же ликвидировали с помощью имплантантов. Один раз мы захватили корабль… затем взорвавшийся в воздухе. А вы говорите насилие… Они постоянно следят за каждым нашим шагом. Вот и сейчас спутники-шпионы висят над нами и записывают наш разговор.

— Ну, насчет разговора, это вы переборщили.

— Я просто утрирую. Дело не в этом. Нас выслали настолько далеко, что мы ничего не можем поделать, даже если бы очень захотели.

— Да и вместо этого вы ждете какого-то чуда. Весь поселок в полной уверенности, что сегодня прилетит «добрый дядя» и заберет их с планеты. Даже чемоданы собрали. Простите, но я этого не понимаю…

Тут в спор вмешалась Любовь Семеновна.

— Знаете, Евгений Максимович, если полсотни экстрасенсов и тридцать астрологов в один голос утверждают, что сегодня к нам придет помощь, значит, так тому и быть. Раньше они никогда не ошибались.

— И что же по вашему, если этот ваш Писаренко сказал, что мой сын на самом деле жив, это тоже правда?!

— Да, безусловно. Наши опыты двадцатилетней давности показали, что человеческая душа может существовать без тела. Почему бы вашему сыну не найти себе пристанище в Сети?! Тем более у него имелись задатки пси-способностей…Вы же сами говорили, что он увлекался йогой, пытаясь расширить свои возможности.

— Да, черт возьми, я вовсе не отрицаю «тонкие» взаимодействия! По его просьбе мы поставили несколько опытов. Он, например, отгадывал карты в семи случаев из десяти. Но потом решил, что это слишком опасно, потому что им может заинтересоваться интербез! И прекратил свои упражнения.

— Видимо он продолжал их в тайне, пока не нашел способ соединить древние и современные знания. И теперь, когда он переместил свое эго в Сеть, у него в наличии полный набор инструментов, чтобы стать мессией — спасителем человечества.

— Не буду спорить на счет души. Но я допускаю, что он сумел «оживить» копию своего мозга. И эта программа, обретшая сознание, мотается по Сети подобно вирусу, в бесконечном количестве множа себя. Однако есть некоторые непреодолимые препятствия. Он не может управлять абсолютно всем! Потому что реально единой Сети не существует! Есть конгломерат сетей, разного уровня надежности, изолированных друг от друга! Он не мог проникнуть в военную сеть из гражданской! Они никак не связаны! Даже внутри военной Сети есть разные независимые друг от друга уровни!…

— Он не программа! Стас нечто большее! Очевидно, он перешел на следующий этап эволюции и стал Человеком Информационным, — возразил Николай Черный.

Капылевич ничего не сказал, а только покачал головой и допил оставшееся вино.

— У вас, Евгений Максимович, кредо такое — всегда быть в оппозиции, — Николаю Владимировичу не дали договорить. С улицы раздался громкий детский крик:

Дверь на веранду, где обедали Черные и Капылевич, распахнулась и туда ворвался озорной мальчуган.

— Тетя Люба, дядя Коля… летят! Они летят! Мой отец поймал их на локаторе! — кричал мальчик. Он выбежал обратно на улицу и побежал к следующему дому с протяжным криком: — Ура-а-а-а!

Николай Черный обрадовано вскочил из-за стола.

— Любонька, давай вещи. Скорее идем на центральную площадь. Говорят, они сядут там…

— Безумие! Сплошное безумие… — ворчал Капылевич, однако пошел вместе с четой Черных.

— Надо было пирамиду разобрать, — слышалось из толпы. — Кораблю будет некуда сесть.

— Это будет небольшой корабль. Он поместиться на площади.

— Если это будет небольшой корабль, то он заберет не всех…

— А кто сказал, что заберут всех?

— Неужели предсказание ошибочно?!

Кто-то вдруг закричал: — Вижу!

Все задрали голову кверху, пытаясь разглядеть в ослепительно-голубом небе приземлявшийся корабль. Какое-то время спустя там появилась слабо различимая темная точка. Затем она стала быстро увеличиваться в размерах, пока не превратилась в «тарелку».

— Это пришельцы! — заголосили дети.

Взрослые же знали, что на борту самые обыкновенные люди, а не какие-то абстрактные гуманоиды с большими синими голова-ми. Наконец «летающая тарелка» зависла над поселком и медленно опустилась на площадь, уместившись между домами и пирамидой.

Капылевич испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему довелось увидеть собственным глазами то, что он на протяжении многих лет изучал лишь теоретически. С другой же стороны, теперь он знал, что «тарелка» сделана руками человека и имеет к на-стоящим инопланетянам только косвенное отношение. Евгению Максимовичу вспоминался многочасовой рассказ Рэнольда Хопкинса — одного из первых ссыльных, можно сказать, родоначальника антиконфедеративной оппозиции. Еще будучи молодым специалистом Хопкинс работал в недрах «икс-проекта» как раз в те времена, когда над США якобы сбили разведчика чужаков. Однако ему хватило сообразительности, а главное совести, чтобы отличить правду ото лжи. Он выкрал чертежи настоящего гипердвигателя и распространил их через Сеть. Поступая так, Хопкинс думал, что перед лицом общей угрозы в лице пришельцев скрывать такую важ-ную технологию от всего мира является преступлением. Но дело приняло совершенно неожиданный оборот. Оказалось, что он предатель, раскрывший потенциальным противникам секретную технологию, которая уже давно является достоянием Соединенных Штатов. Это была одна из многочисленных историй услышанных Капылевичем за последние дни, историй борьбы за правду, за то, чтобы открыть истинное лицо «пришельцев», чей корабль сейчас приземлился на главной площади поселения.

Народ в ожидании замер. Очень скоро, когда три опоры зафиксировались на грунте, из центра «тарелки» стала опускаться круглая платформа, на которой стояли двое солдат в камуфляжной форме и высокий человек в комбинезоне с эмблемой «икс-проекта».

Посланцев встречали Хопкинс и Писаренко — некогда самый сильный экстрасенс Земли, оба они были старейшинами поселения политзаключенных.

Высокий человек сошел с платформы и подошел к ним.

— Добрый день. Я Александр Воронин, полковник повстанческой армии, — представился он. Хопкинс и Писаренко поздоровались и назвали свои имена.

— Мне кажется, нет смысла объяснять, кто мы такие. Полагаю, вы так все знаете… Мы сумели захватить три базы «икс-проекта». И столкнулись с очень серьезной проблемой.

— Понимаю. Тысячи людей с промытыми мозгами. Техникой за такой короткий срок не справиться, — сказал Писаренко. — Что ж, как видите, мы готовы.

— Но вы понимаете, что мы не можем взять всех сразу?!

— Безусловно. Иначе конфедераты могут обнаружить наше отсутствие до того, как вы начнете открытую войну. Мы выбрали двадцать самых лучших экстрасенсов и двух специалистов по пси-технике.

— Хорошо, можете погружаться. Солдаты помогут вам, — Воронин оглядел людей, окруживших корабль. — Скажите, среди вас есть Капылевич? — спросил он.

— Да… Евгений Максимович, он с нами. — Писаренко повернулся, ища его в толпе.

Капылевич услышав свое имя, решился подойти ближе к кораблю.

— Евгений Максимович, с вами хотят поговорить, — сказал полковник Воронин, заметив пробирающегося к нему бывшего директора ВНИИВПа.

— Кто? — удивился он.

— Вы сами решите, кто он для вас…

— Безусловно, мистер Жирар, я подумаю над этой проблемой. До свидания, — сказал Антон, и директор завода исчез с экрана.

Вот и сейчас карие глаза женщины с надеждой глядели на Антона. И в них, казалось, застыла немая просьба. «Ну же, вспомни меня!» — словно говорили они. Но как бы Антон ни заставлял себя вспомнить, кому принадлежало это лицо, у него ничего не выходило. В тоже время он не мог избавиться от ощущения, что уже давно знает эту женщину. Сегодня ночью ему приснилось, что они занимаются любовью. Сон был настолько реалистичным и красочным, что вызывал сомнение, а сон ли это был?! Но тогда что? Ведь Антон никогда не знал ее. Откуда же возник такой яркий образ? Может быть, это как-то связано с разводом? Ведь именно развод повлиял на решение Антона подписать контракт и отправиться на секретную базу ВКС. Здесь он возглавил лабораторию по разработке вооружений для новых типов кораблей. Работа была интересной и увлекательной, но все же беспокойство по-прежнему не покидало его. Особенно в последние дни, когда появилась загадочная фотография. С каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой чувство дискомфорта нарастало. Антону стало казаться, что все происходящее нереально и что на самом деле он находится или должен находиться в другом месте.

Это невыносимо! Решил он. Придется сходить к психиатру.

Едва Антон приподнялся из кресла, как на экране неожиданно возникла она.

— Ну вот, опять, — Введенский осел обратно, — Кому понадобились эти шуточки?!

Антон хотел выключить ящик и пойти к врачу, но не смог пересилить себя, продолжая неотрывно, словно под гипнозом, смотреть на экран, утопая в карих глазах незнакомки…

Введенский падал все ниже, проваливаясь в страну своих воспоминаний. По мере падения, перед ним возникали различные картины: вот его тащат к мозговому зонду, вот человек, похожий на Джеймса Бонда, смотрит на него нечеловеческим взглядом, вот он бежит от преследования, увязая по пояс в снегу, вот, он держит в руках «плазменную винтовку пришельцев», и вот, наконец, видит на экране лицо той самой Лены, из-за которой все началось. Ее светлые волосы медленно темнеют, глаза меняют свой цвет, из голубых превращаясь в карие. Лена становиться Мариной, а вернее сказать, просто отпадает маскировка, придуманная «Терминатором». Потому что Лена и есть Марина…

После этого мираж слился с реальностью, и он обнаружил, что действительно смотрит на лицо Марины, изо всех сил сжимая рука-ми подлокотники кресла. Голова Антона кружилась, из глаз текли слезы, покалывало сердце. Но это было ничтожной платой за воз-вращение настоящей памяти.

— Я же обещал, что с вами ничего не случится, — поначалу голос доносился, словно из глубокого колодца, но с каждым новым словом становился все громче, пока не обрел объемность. Затем фотография Марины сменилась лицом «Стаса Капылевича».

— Сколько я тут? — спросил Антон, окончательно придя в чувство.

— Три недели. Они не стали изменять масштаб времени, чтобы исключить нестыковку с другими работниками базы.

— Как на Земле? — тут же спросил Введенский, вспомнив о Марине, Соне, дочке и вообще обо всех, кто был ему дорог.

— Не беспокойтесь, вашу семью не тронули. Они сказали жене, что вы без вести пропали.

— А Марина?

— По-прежнему работает в интербезе… Но в глубине души уже против них.

— А как?… Как мне удалось все вспомнить?

— Когда они закладывали вам ложную память, я влез в компьютер интребеза и внес кое-какие изменения в программу так, чтобы

катализатором возвращения воспоминаний служила фотография Марины. Затем, как я и предполагал, они сослали вас на Тантар — одну из баз «икс-проекта», что идеально согласовывалось с планом восстания. Сразу же после захвата базы повстанцам понадобиться специалист вашего класса…

— Погоди, я что-то пропустил? Какие еще повстанцы? — кажется, возвращение памяти не прошло для него без последствий. В голове была какая-то каша из настоящих воспоминаний и той чепухи, что напихали в него интербезовские психотронщики. Слава богу, айдишник избавил его от физических симптомов шока, впрыснув успокаивающее.

«Терминатор» улыбнулся.

— Наши с вами усилия не прошли даром. Мы сумели захватить «тарелку» и бежать с Земли…

Антон был потрясен масштабностью и быстротой действий, совершенных «Терминатором» и людьми Прохорова. Еще месяц назад все это выглядело не более чем фантазия сумасшедшего!

— Единственное, что я до сих пор не могу понять: как тебе удается делать столько вещей через Сеть, оставаясь при этом неуловимым? — спросил Введенский, когда тот закончил.

— Мне уже столько раз его задавали… Знаете, это как с водой. Можно построить дамбу и сдержать основной напор, но все равно часть воды просочится. Так же и со мной. Я сама Сеть, поэтому их операторы не могут противостоять мне, не говоря уже о защитных программах.

— Но знаешь, вода — это только вода. Она не может разговаривать. А Сеть это только набор битов, мчащихся по линии связи.

— Иными словами, вы по-прежнему не доверяете мне?

— Дело не в доверии… Доверять или не доверять можно кому-то осязаемому. А ты больше похож на библейское божество, которое помогает иудеям дойти до земли обетованной. Останавливает воды, обрушивает на врагов камни с неба, насылает болезни… В те-бя можно только верить.

«Голос из Сети» засмеялся.

— Интересная гипотеза! Я слышал о себе разное, но такого еще нет!

— Так кто же ты на самом деле?

— Вы же сами сказали, в меня можно только верить, — на его лице появилась улыбка Джоконды.

— А, понимаю… Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя… Истинное невозможно объяснить словами…

— Примерно так, — согласился «Терминатор». — Пусть лучше в меня верят или не верят, чем боятся. Потому что если вы узнаете меня настоящего, то, возможно, испугаетесь даже больше чем пришельцев!

— Хорошо, пусть будет по-твоему, непознаваемый «Голос из Сети». Ведь сколько бы мы не спрашивали, ты все рвано ничего не ответишь, — произнес Антон, чувствуя внезапно навалившуюся усталость. Он закрыл глаза и замолчал, не в силах больше ни думать, ни говорить…

— Так, кажется, этот очнулся, — сказал врач.

— Сестра, снотворное, — крикнул второй.

— Не делайте укол! К нему уже вернулась память!

— Каким образом? — не понял врач.

— Ему помогли до вас… Так что можете отпустить пациента.

— Только не надо входить в операционную!

— Ладно, — ответил неожиданный покровитель и захлопнул за

— Вы уже захватили базу? — спросил он у сестры, которая вела

его к выходу. Она кивнула, а врач позади Антона сказал:

— Да, похоже, с мозгами у него действительно все в порядке. Уже у самой двери Введенский остановился.

— А что собственно мне сделали? — спросил он.

Чудно, подумал он, выглядит вполне мило, точно детская игрушка. А какая, в сущности, дрянь! С помощью ай-ди можно сотворить с человеком все, что заблагорассудится: подчинить волю, усыпить и даже ликвидировать. А может быть, эти милые шарики вовсе не имплантанты, как нам пытаются внушить?! Вдруг это и есть те самые чужаки?!

Антона выдворили за дверь. Предоперационная комната оказалась заполненной спящими людьми. Они лежали, где только можно: на носилках, на диванах, в креслах и даже на полу.

Сестра крикнула:

— Давайте следующего.

Двое санитаров отстранили Введенского от прохода в операционную и пронесли туда еще одного человека. Это был сам Рене Жирар, директор завода.

— Добрый день, Антон Петрович. С возвращением вас, — послышался все тот же баритон.

Из кресла поднялся высокий плотный человек в форме «икс-проекта». Введенский не сразу заметил его, думая, что это один из спящих сотрудников станции. Лицо показалось Антону знакомым.

Ну да, конечно, это же тот самый пермский «чужой», вспомнил он. — Меня зовут Александр Воронин. Можно просто Саша, — здоровяк широко улыбнулся. — Мы, кажется, уже встречались?!

— Да я принимал участие, когда вас… как бы это выразиться… вытаскивали. Но мне кажется, вы не могли видеть меня?!

— Мы познакомились значительно раньше. Помните, первого декабря прошлого года… Я нашел вас лежащим под горой книг.

— Вначале вам будет тяжело без айдишника, но потом привыкните. Присядьте, вам станет легче. Антон взял себя в руки.

— Ничего. Уже прошло, — сказал он и освободился от крепкой хватки Воронина.

— Вы в состоянии идти?

— Да, думаю да.

— Я хочу показать вам кое-что интересное.

— Людей усыпил «Терминатор»? — спросил Антон.

— Да конечно. Без него мы, наверное, не управились бы.

— А как же бой? Я видел следы плазмы на стенах.

Оба вошли в командный центр. Здесь последствия штурма ощущались гораздо сильнее: обожженные стены, оплавленные двери и несколько трупов охранников, которых, казалось, никто не собирался убирать.

— Ими займутся в последнюю очередь, когда закончат с живыми, — пояснил Воронин.

Воронин подвел его к двум дверям, одна из которых вела в шахту лифта. Антон никогда не бывал здесь. Его допуск ограничивался третьим уровнем секретности.

— И что же там? — спросил Введенский, заглядывая вниз почерневшей от пожара шахты.

— Командный пульт станции. Идемте, нам в соседнюю дверь.

Они спустились по запасной лестнице. Внизу их встретили двое скучавших на карауле солдат.

— Там кто-нибудь есть? — спросил полковник Воронин.

— Да, инженеры еще ковыряются, — ответил старший караула.

— Так вот как ОНИ выглядят на самом деле! — воскликнул Антон.

— Не обольщайтесь. Поначалу мы тоже думали, что это пришельцы. На самом деле они продукты генной инженерии… Эти головастики служат как сетевые операторы. Но чаще встречаются андроиды, которые практически неотличимы от натуральных людей. Ярким примером такой манипуляции с человеческим генофондом может служить суперагент интербеза Майкл Хилл…

— У них что-то в глазах, — не отрываясь от аквариума, произнес Антон.

— Верно, у всех искусственных людей обманчивый, якобы не-человеческий взгляд. Не зная их физиологии и ДНК, можно решить, что они чужаки… Ученые пока не знают в чем тут дело, а вот экстрасенсы говорят, что-то на счет души…

— Так вы нашли хотя бы одного пришельца?

— В том-то и дело, что не нашли! Предположительно они находятся на центральной базе «иск-проекта» в США. Но это мы выясним, когда сломим флот Конфедератов и возьмем Штаты.

— А что думает по этому поводу «Терминатор»?

— Вы же знаете его манеру. Молчит, а сам, наверное, глядя на нас, хохочет. Для него это что-то вроде игры. Квест вселенских масштабов.

— А может, он просто боится сказать нам правду?

— Да бог с ним. Найдем чужих — сами разберемся.

— Хорошо, что они не используют торсионные бомбы на самом деле! — сказала Катя девушке, лежащей на соседнем шезлонге, и посмотрела на личный терминал. Саша должен был подъехать с ми-нуты на минуту.

— А! Я уже устала от этого грохота! — лениво ответила соседка и повернулась на спину.

Катя задумчиво посмотрела на сиреневое море.

Ей чудовищно не повезло. После того как она очутилась в лапах «икс-проекта», психотехники «потрудились» над ее мозгами, превратив в послушный автомат. Но этим злоключения не исчерпали себя. Когда повстанцы освободили базу, Катерину ждало новое несчастье — постпсихотропная депрессия, начавшаяся после возвра-щения памяти. Примерно десятая часть людей, подвергшихся промыванию мозгов, страдало этой дрянью, и Ярова оказалась из числа «счастливчиков». Первую неделю она провела в реанимации, затем в течение месяца проходила лечение у экстрасенсов. И только в последнее время смогла вернуться к тренировкам. К этому моменту ее перевели на самую крупную базу «икс-проекта», располагавшуюся на планете Цидония.

Катерина жалела, что не может быть вместе с повстанцами как, например, Саша, участвовавший в мятеже с самого начала, и ощущала себя обузой. Впрочем, покуда не началась открытая война, в услугах космолетчиков повстанцы не нуждались.

В то время как Ярова в задумчивости смотрела на волны, к мяг-кому шуму прибоя добавился резкий механический звук. Ярова повернулась, придерживая рукой панаму, чтобы ее не сдул внезапно налетевший порыв ветра, и увидела, что по полю мчался здоровенный джип. Столь громкий шум мог издавать только архаичный двигатель внутреннего сгорания, использующий в качестве топлива продукты перегонки нефти. Этой исторической реликвией управ-лял Саша. В черных солнцезащитных очках он выглядел зловеще, словно герой из какого-нибудь боевика конца прошлого века.

Динозавр автотранспорта подпрыгнул на последнем ухабе и выехал на песок. Саша остановил машину, и чертова тарахтелка наконец заглохла.

— Где ты откопал этот анахронизм? — крикнула Катя.

— Обижаешь, он совсем новый. Так же как и самолеты, недавно пролетавшие над вами.

— Неужели машина на термоядерном реакторе не будет работать при взрыве торсионной бомбы?!

— Нет. Там слишком много электроники. ДВС куда надежнее. На время войны нам придется возвратиться чуть ли не на век назад.

— Как Тантар?

— Взяли.

— Мы нашли там два недостроенных разрушителя. Это что-то невообразимое… Размеры и мощь просто подавляют! Самый большой примерно семьсот метров в диаметре называется, как в старом фильме, «Звезда смерти». Я поспособствую, чтобы тебя назначили на него… Обязательно… — с этими словами он заснул.