Воевода брел по лесу, оглядывая некогда родные места, как в первый раз. Да, многое изменилось с тех пор, как он поступил на службу в царю. Сколько пройдено, сколько провоевано. Он много разрушал, но больше строил. Строить ему было по душе, а царь-батюшка приметил это его стремление и вместо того, чтобы отпустить Воеводу домой, как все войны закончились, все ему объекты разные подкидывал. Воевода был так увлечен, что не заметил как почти двадцать годков, после еще двадцати военных, и пролетели. Только вот весточка из дома его на землю-то и вернула. Женушка его, когда-то ненаглядная, а потом все больше "глаза бы не видали", закрыла ему дорогу в родной дом. Она-то как раз годки считала, и с каждым из них все больше и дальше от него отходила. Детки повырастали, да из гнезда уже улетели. Вот и оказалось, что некуда Воеводе податься. Он хоть и тысячи домов построил, но сам остался гол как сокол. Долго его царь уговаривал остаться, даже племянницу свою Матрену Поликарповну сватал, да не уговорил. В то утро подошел Воевода к зеркалу, чего в жизни почти не делал, да и обомлел. Больше не сажень в плечах, да не румянец на щеках, а седина в висках, да бороздки вокруг глаз. Да и взгляд такой грустный-грустный. Он даже потер рукой медную пластину, служившую зеркалом. Не поверил сразу, что свое изображение видит. Удивился сильно, огорчился страшно, да и ушел с царской службы.
Идет по лесу, грустную песню в усы мурлычет. Думу горькую думает. Вдруг слышит плещется в реке кто-то. Да весело так, со вздохами да выдохами. Ну хоть Воевода наш с лица уже немолодой совсем, а душе-то у него все тот же рубаха-парень остался. Затих он и стал к реке пробираться. Тихонечко, чтобы не вспугнуть неведомую нимфу лесную. Подобрался, раздвинул камыши и залюбовался. И прям нимфа. Телом гибкая, кожей бархатная, волосом кудрявая. Плещется сама себе как русалка. Он даже сначала так и подумал, только увидел ноги стройные и выдохнул, нет, баба! То есть женщина, тьфу ты, девица! Отвык наш Воевода от женской компании, уж и слов нужных сразу не найти ему.
Замер он в кустах, любуется, а сердце его бьется так, что затихни нимфа, то слышно стук будет. Крякнул Воевода, не выдержал. Спина -то немолодая уже, долго на корточках не просидишь. Лица ее только трудно ему разглядеть было, нырнула она в воду, а вынырнула только на другом берегу. Одежку свою схватила,да в чаще лесной исчезла, как и не было. Только родинка в форме сердца, прямо под левым плечом, у Воеводы в глазах и осталась.
И совсем ему грустно стало. Никому он в этом мире не нужен больше. Вроде и свобода, а в душе тюрьма-тюрьмой.
Но делать нечего, ночлег устраивать пора. Стал Воевода костер собирать да еду неприхотливую готовить.
...Баба Яга сидела на пеньке возле избушки и расчесывала свои густые косы. Выпроводила она очередного добра молодца еще вчера, ночевать не оставила. Надоели они. Глаза вытаращат, уши развесят, рот распахнут... Раньше ей, конечно, нравилось, что они после умных бесед с ней в транс впадали. Это они еще не видели, что под ее диковинными одежками скрывалась молодая да статная, кровь с молоком то ли девушка, то ли женщина. И слово-то правильно сразу не найти. Вроде и не юная, но еще очень даже очень... Это был подарок ей от крестной матери, известной Колдуньи на совершеннолетие - напиток волшебный, молодость сохранял. Во сколько лет выпьешь, столько тебе навсегда и будет. Она про него в 29 лет только вспомнила. Ну и теперь уже лет двести так и выглядит. Хотя , чего греха таить, повезло кой-кому. Большинство еще по дороге могли заблудиться, ловушек ее хитрых не распознать. Другие добирались, но вели себя глупо или дерзко, за что мороком были наказаны. Бродили потом по лесам годами, дорогу найти не могли. Те, кто поумнее да похитрее даже в дом были пущены. Только и там Баба Яга испытания устраивала. Вопросы там разные, загадки. Ну и дела конкретные: забор поставить, дров нарубить, кота покормить или курьи ножки у избушки почистить. Задания были все непростые, с подвохом. Кто не справлялся, тот домой и отправлялся. Ну а кто испытания прошел, тот мог Бабе Яге вопросы задать, с которыми пришел в такую даль дальнюю, да темень темную. Только ответы ее не каждый понять мог. А кто понимал, того она особо отмечала. Кормила вкусно, да уму-разуму поучала. И так ей некоторые в душу западали, что она их в самое святое посвящала. Учила их искусству любовному. Как женщину понять, да ублажить. И были те знания такой ценности, что добры молодцы, которым свезло, потом очень много в жизни добивались.
Раз Яга даже подумала оставить молодца у себя, в лесу. Пожила с одним пару годков, да затосковала. Не ровня он ей. Да, молод, силен, задорен. Но поговорить по душам и не о чем порой. Отпустила голубка в честной мир и продолжала свою жизнь дальше. Зелья варила, книги волшебные писала, амулеты заговаривала. Да мало ли у волшебницы дел. Тут и кота корми, и За Лешим присматривай. Он парень хороший, непутевый только. Мамаша его, жаба Болотная, не дала парню жениться в свое время, так он дурной такой и остался. Сама-то померла давно, а он неприкаянный так по болотам и шарахается, народ пугает, веселиться. Был у него, правда, лет семьдесят назад роман с одной русалкой залетной. Ее наводнением из заморских озер принесло. Да бросила она его. Ушла к Черту Лысому. Он хоть и старик совсем, но до баб охочий. Он и к Яге когда-то подкатывал, да она его быстро отшила. Не любила она бабников. Ей в свое время Кащей сердце разбил, с тех пор она с этой темной породой не связывается. С Кащеем, правда, помирилась. Простила его после того, как его Василиса Премудрая уделала вместе с своим женихом, Иваном Дураком. Вот уж мудреный хлопец был. Не зря его Баба Яга в свое время уму-разуму обучила. Способный, паразит. Она даже влюбилась в него немного. Только книга ее про будущее, на которой она судьбы смотрела, все испортила. Не твое, говорит, счастье, Яга. Василисин он, отпусти подобру-поздорову. Отпустила, поплакала недолго, а потом потешила свое сердечко, когда вся эта история с иглой Кащеевой разыгралась. Вот уж сладкая месть получилась. Даже пожалела его. Вернула с того света. Все ведь думали помер он. Но это клиническая смерть была. Спасла она его. Теперь по субботам в покер играют. А в последнее время все больше в игры чудные, на пластинах магических. Кащей увлекся веяниями новомодными, интернет провел, торчит теперь в своей сети, добрых молодцев там губит. Ну да, чем бы не тешился. Все лучше, чем головы рубить. Ягу теперь уважает, на все праздники подарки дарит, лебезит даже иногда. Когда из своего подземелья выползает на свет божий. Совсем его дьявольская Сеть затянула. Даже на девок больше не смотрит. Уж и не вспомнить, когда последний раз из деревни кого-то приманивал.
Расчесала она свои косы, под платок вышитый спрятала и потянулась сладко. Вроде и хорошее утро, а все-таки грусть на сердце наползла. Может хватит уже этих добрых молодцев спасать. Пусть сами разбираются. Последние лет 30 уж больно измельчали богатыри. Что ростом, что плечами, что характером. Умники такие стали, да неразумники. Вопросы у них теперь странные, все больше не про подвиги как царевну найти и от врагов спасти, а про богатства невиданные да берега нехоженые. Ни куражу в них, ни задора молодецкого. Не то, что раньше. Встала она, кота с колен смахнула, пошла калитку поправить. Вот что за мужик пошел! Пришел ведь вчера молодец, долго шел, у калитки долго стоял. Видел ведь, что покосилась. Ну взял бы топор да поправил. Нет, трудно ему. Не помог одинокой женщине с работой мужской. За это и она его не приветила. Ни водицы не подала, ни на вопрос прямо не ответила. Спасибо, что заговор никакой вслед не кинула. А то бегал бы сейчас козленком посреди темного леса. Волков хоть и немного осталось, но рожки бы обглодали.
- Ну-ка дай-ка мне топор, хозяйка. Не женское это дело. - Бабя Яга аж вздрогнула.
Молча протянула топор и отошла на два шага, чтобы гостя разглядеть.
Перед ней, ловко вернув калитку на место одним движением, стоял мужчина немолодых уже лет, но выправкой, что бравый молодец. Баба Яга по долгу службы общалась, кроме нечисти да молодцев, еще с девами юными, семинары для них выездные проводила. Ну и пару подружек у нее было, как без них. Ведьма Озерная - красавица неземная, умница, тоже с поломанной судьбой и одинокая. Ну и Фея Цветочная, эта все время была за кем-то замужем, так как характером была легкая, а лицом прелестная. Любили они в баньке попариться вместе, молодость повспоминать, да дела текущие обсудить. Иногда к ним прилетала Колдунья из соседнего царства, женщина знатная, независимая. Много лет по ней сох сам царь, да не променяла она свою свободу на клетку золотую.
Воевода протянул топор и оглядел хозяйство. Покачал головой, запущено хозяйство: там сорняк по пояс, там дрова не рублены, а где и вовсе запустение. Но промолчал об этом, а спросил только:
Не подскажешь хозяйка, где на ночлег остановиться можно? Может сама гостей пускаешь? Или из соседей кто?
Да вокруг на 20 верст ни одной живой души. - Про неживых она упоминать не стала, не к Лешему же его отправлять, или к Кащею. - А сама пущу, чего же не пустить.
Сказала и спохватилась. Да поздно было уже. Слово молвлено. А слово ее сильной магией обладало. Назад ходу не было.
Проходи в дом. Может баньку истопить?
Не откажусь, давно я свои кости в баньке не грел.
Пока Яга в избу сходила за полотенцем, Воевода уж дрова колол, да воду в баню натаскал.
Как за чайком после баньки она ему всю свою жизнь рассказала - не заметила. Да и он разомлел, пожалился ей на свою судьбину одинокую. К первым петухам они уж друг про друга столько знали, что казалось всю жизнь вместе прожили. Если бы не кот, паскудина ревнивая, так бы глядишь и рассвет встретили. Стал вдруг ни с того ни с сего орать да внутрь рваться, чуть стекло не вышиб, бугай отъевшийся. Он, видишь ли, пришел с гулянки и домой захотел, а изба затворена, не ждет хозяйка. Вот он и взбеленился.
Засмущались Яга с Воеводой, кота впустили и отпрянули друг от дружки.
Заснуть по разные углы избы так оба и не смогли, кряхтели, ворочались.
Воевода спозаранку собрался, в благодарность за ночлег оставил хозяйке платок заморский, подарок жене из дальних странствий вез, вот пригодился, и тихонько ушел.
И не стало Бабе Яге с того дня покоя. Ходит грустная, на всех срывается, вздыхает все время. Мысли шальные от себя гонит, да плохо у нее получается.
Неделя-другая прошла как весть по лесу пролетела. Появился мол, новый жилец. Выкупил у Кащея опушку и дом строит. Событие в лесу. Ворона на хвосту принесла Яге последние новости, что какой-то бывший вояка решил у них в лесу обосноваться. Уж и опушку расчистил и даже забор поставил. Застучало у Яги сердечко женское, нашептало, что знает она, чей топор в лесу постукивает. Накинула платок дарственный, взяла метлу, да в последний миг передумала, пешком пошла. Не обмануло ее сердце. И прямь он, Воевода. Рукава закатаны, рубаха расстегнута, волосы взъерошены. Загляденье.
Может водицы испить? - со спины подошла, тихонько как пёрышко.
А чего не испить? Как раз передохнуть собирался. - не вздрогнул даже, словно ждал ее.
Не видела она его довольной ухмылки в усы, ждал.
За месяц, что дом под крышу вырос, в лесу событий произошло больше, чем за сто последних лет. Мало, что окрестные девы да вдовы тропу протоптали на опушку. Гостинцы видишь ли таскали, заботливые, чтоб им пусто было. Не знали, что Яга заговор поставила и вся пища на расстоянии 10 шагов до Воеводы портилась, кроме ее, разумеется. Ох столько вскриков и удивлений ее порадовали. А он и сам вскоре догадался, что неспроста все невесты ему тухлятину приносили, и только то, что сам приготовит или Яга передаст непорченным было. Но виду не подавал. Ему, конечно, не нравилось все это баловство магическое, но внимание ее приятно было. Все перед ним образ ее с той ночи стоял. Она когда рассказывала о себе, увлекшись не заметила, как все ее защиты магические послетали. И видел он перед собой не простую женщину, красотой не обиженную, а то девочку наивную, то мать мудрую, то просто свет переливчатый. Складочка на тонкой шее, ямочка за ушком, прядь волос из под платка. Такое от нее очарование исходило, что влюбился Воевода как мальчик безусый. Только понимал он, что такую женщину прямым штурмом не взять. Непростой объект, надо стратегию выработать. Ее ни напором не завоевать, ни в сети не заловить. Один только ход хитрый для такой дичи есть - приманить. А чем такую женщину приманить? Ни злата ни серебра ей не надо, сама зарабатывает. Удалью молодецкой? Так годы не те, да и не удивишь ее. Любовь свою на нее обрушить, так испугается и сбежит, а чего хуже отвергнет. Вот и решил Воевода избрать самый что ни на есть путь надежный для такой цели. Решил для нее дом построить. Не просто сруб из дерева с окнами да крышей, а дом, где будет ей спокойно да радостно. Потому как не одна она в этом доме жить будет, а с мужчиной надежным да заботливым, который возьмет на себя все тяготы рабочие и будет свою хозяйку уважать да любить. Какая нормальная женщина от такого откажется, будь она хоть трижды волшебница? Пока непрошеные невесты тропинки топтали к новому дому, у Яги тоже паломничество началось. Как сдурели все. Вдруг в них чувства срочно вспыхнули, вроде как старые разгорелись. Первым Кащей забеспокоился. Бросил свои игрушки заморские, достал из кладовых каменьев драгоценных да украшений богатых, свататься приперся. Люблю говорит тебя уже лет как двести, не понимал счастья своего, каюсь, на все готов. Был, конечно, выдворен, к радости кота и Лешего, которые со своими чувствами уже заходы до него сделали.
Так мало того, в одну ночь Иван-Царевич, уж давно как царь правда, весь лес перепугал, серенаду под окном избушки запел. Старая со своих курьих ног чуть не рухнула. Пьяный в трясину, с Василисой мол развожусь, не любит меня больше, ей только работа ее интересна, а тебя еще с юных лет забыть не могу. Этого пришлось на ступе домой отвозить, а сначала белиной отпаивать.
Не то, что Яге такое внимание неприятно было, просто горько ей стало, что всю жизнь почти так одна самостоятельная и прожила. Не везло ей с мужчинами. Влюбилась она когда-то будучи простой девушкой в царя Солтана, сына ему родила, а он недоумок поверил придворным и чуть не погубил ее. Их тогда с новорожденным в бочку закатали и в море бросили. И спасла их рыба-кит, на остров доставила. А там жили ведьмы, которые не только про жизнь и смерть ведали, но и про много еще чего. Там она сына вырастила, да тайным знаниям сама и обучилась. А вся эта история, которую один поэт описал , так то сплошной пиар, чтобы репутацию царя в народе не уничтожить. Как бы тогда под царем-убийцей жены да сына жить смогли... Вернулась она в родные края неузнанная, и с тех пор так и не смогла счастье личное себе создать. Уже и попытки давно бросила.
... Такой свадьбы в лесу давно не было. Гуляли неделю, все грибы соленые закуской съели, все вино из подвалов Кащеевых выпили, все струны на гуслях порвали. Гостей понаехало столько, что пришлось палатки ставить, никаких дворцов не хватило.
И когда в брачную ночь Воевода увидал в свете луны родинку в форме сердца, не было в нем никакого удивления, а только любовь. Прикоснулся к ней губами и что-то тихонько прошептал: "Родинка моя..."
Родина? - переспросила жена.
Да, родина. Вернулся я. - обнял ее Воевода.- Спи родная....
автор: Алла Далит
